Мы предложили матрицу и схему турнира, в котором принимают участие 128 сильнейших шахматистов мира. На тот момент в ФИДЕ не было абсолютно ничего, а что самое главное – не было денег. За два года до этого Гарри Каспаров создал PCA (Профессиональную ассоциацию шахматистов) и проводил параллельно свои чемпионаты.
Необходимо было вернуть статус чемпионата мира, нужно было вернуть шахматистов, потому что многие уходили из спорта. Я тогда предложил большой призовой фонд. Это были не деньги ФИДЕ. Я привлек средства спонсоров – $5млн., по тем временам – баснословная сумма. Никто больше не давал. А на организацию турнира ушло еще $2-3 млн.
– Почему сейчас призовой фонд составляет только $1,6 млн.?
– Первый раз это было сделано для того, чтобы вызвать интерес. И так случилось, что на тот момент у меня оказались такие деньги, они не с Луны свалились. Тем самым, мы смогли привлечь внимание к турниру. Нокаут-система оказалась цементирующим фактором, позволившим ФИДЕ объединиться.
Первый турнир состоялся в Гронингене в 1997 году. Его победителем стал Виши Ананд и получил право сразиться с Анатолием Карповым в финале за звание чемпиона мира. Поединок прошел в Лозанне в Олимпийском музее, который предоставил тогдашний президент МОК Хуан-Антонио Самаранч. В финале Карпов победил и стал чемпионом.
В 2000 году мы переименовали чемпионат в Кубок мира. Но принцип остался тот же – нокаут-система. Она оказалась более чем жизнеспособной.
В 2014 году Магнус Карлсен победил Виши Ананда в Сочи и стал чемпионом мира. После этого норвежец сделал заявление, что нокаут-система, придуманная Илюмжиновым и введенная в ФИДЕ, – самая демократичная. Самая открытая система, по которой определялся сильнейший шахматист планеты. Для меня заявление такого шахматиста, как Карлсен, было высшим признанием.
Возвращаться к старой системе мы не стали, так как официального предложения не было – продолжаем играть по нокаут-системе. В свое время Виктор Корчной, который принимал участие во всех турнирах, назвал эту систему «илюмжиновки» и часто говорил: «Поехал играть в «илюмжиновки». Прошло уже 20 лет, а турнир жив, и Кубок мира существует. Подобного в истории ФИДЕ не было.
– Впервые в истории Кубка на него приехал действующий чемпион. Это ваша личная заслуга? Ведь Карлсен на Кубок мира-2015 в Баку не приехал.
– Все зависит от шахматистов – участвовать или нет. Во внимание принимается и спортивная, и психологическая готовность. И потом, у каждого шахматиста есть свой график. Когда Карлсен впервые стал чемпионом мира, у него уже был составлен план, и поэтому он не приехал в Баку.
– Вы часто подвергались критике за введение нокаут-системы. Как вам удалось убедить недоброжелателей и доказать состоятельность идеи?
– Во-первых, тогда в ФИДЕ был финансовый кризис. Организация была банкротом с многомиллионными долгами. ФИДЕ не могла провести ни одного турнира. Поэтому те $5 млн., которые я дал, разошлись между 128 сильнейшими шахматистами мира. То есть, это позволило удержать их в шахматах.
Во-вторых, когда сильнейшие шахматисты собираются на один турнир, там реально происходит спортивная борьба. Решение оказалось жизнеспособным, потому что турнир вызвал интерес у спортсменов. В противном случае, они просто на него не приехали бы. За 20 лет Кубок мира показал, что именно эта конструкция позволила объединить шахматистов.
За год я посещаю десятки стран. Провожу встречи с президентами и премьер-министрами. Если мы сравним шахматы начала 90-х годов и сейчас, то количество соревнований выросло в сотни раз. Количество стран, которые активно участвуют в жизни ФИДЕ и проводят шахматные турниры, тоже многократно увеличилось.
Раньше, скажем, практически не были охвачены Африка, большинство стран азиатского континента, Латинской и Центральной Америки. Да и в Европе особо не играли. За исключением традиционных стран: Германии, Испании, стран бывшего Советского Союза.
Когда в 95-м году я возглавил ФИДЕ, думал, что весь мир в шахматы играет. У нас такое представление было, потому что почти все чемпионы мира были из СССР: Алехин, Ботвинник, Таль, Спасский, Петросян, Смыслов, Карпов, Каспаров.
– Что вы сделали в первую очередь, когда стали президентом ФИДЕ?
– Первая моя задача была встретиться и переговорить со всеми чемпионами мира. Стал ездить по странам. Тогда я, к сожалению, понял, что многие шахматисты живут небогато. Увидев все это, я назначил им пенсии из личного фонда и платил многим шахматистам: Ноне Гаприндашвили, Марку Тайманову, Василию Смыслову, Андрэ Лилиенталю.
При этом я обратил внимание, что во многих странах с шахматами фактически не знакомы. Такая ситуация была во Вьетнаме, в Монголии, в некоторых европейских странах. Когда я осознал глубину проблемы, начал поддержку профессионального спорта – организовал Кубок мира, ввел Гран-при. И все эти соревнования были организованы на мои деньги и на средства моих друзей-спонсоров – не за счет ФИДЕ.
Второй моей задачей было развитие шахмат среди населения, особенно среди детей. Программу Chess in schools я начал внедрять во многих странах мира. Я подписал соглашения с министрами образования о введении шахмат в школьную программу как факультативного или обязательного предмета.
Сейчас эта программа работает на Кубе, в Мексике, Эквадоре, Монголии, Вьетнаме, Зимбабве, Азербайджане, Армении, Ливане, Сирии, Ираке, Ливии. В большом количестве российских регионов шахматы начинают вводиться как предмет обучения в школах.
Я считаю, то, что Каспаров в 2014 году решил баллотироваться на пост президента ФИДЕ – это уже является наглядной иллюстрацией того, что я не зря возглавлял организацию. Он же покинул ее, хлопнув дверью, сказав, что ФИДЕ – банкрот, там ничего нет. А когда он решил бороться за высший пост, это означало, что мы смогли создать нормальную организацию.
На все эти интриги не стоит обращать внимания. Потому что я работаю для ФИДЕ, для развития и популяризации шахмат. И моя главная идея – научить играть в шахматы 1 миллиард людей.
– А кулаком по столу ударить можете, как президент?
– Ну, иногда так делаю, когда ситуация доходит до определенного предела. Вот тогда приходится.
– Вы – успешный политик, бизнесмен, филантроп, меценат, умнейший человек. У вас есть завистники?
– Конечно. Это идет еще со школы, которую я закончил с золотой медалью. Тоже – не очень-то хотели ее давать. Но я привык, и стараюсь быть выше этого. Где-то это банальное чувство зависти. Почему Кирсан, а не я? Часто приходилось с таким сталкиваться. Например, в армии.
Кстати, два года службы в советской армии мне дали очень много. Она меня закалила. Я по гороскопу овен и тигр – два огненных знака. И очень вспыльчивый. Когда пришел в армию, был резким и импульсивным. Драться лез за справедливость, особенно когда «деды» обижали молодых солдат. Но, когда стал младшим сержантом, замкомвзвода, и в моем подчинении, у 18-летнего пацана, было 30 человек, то тут я понял: «Ты уже командир и должен думать». Так что это было всегда.
Я буддист и стараюсь ко всему относиться немного с иронией, спокойно, не тратить время на разбор и на интриги. Господь Бог Всевышний дал нам так мало времени прожить в физической оболочке. И каждый день – неповторим. Поэтому каждый день, каждый миг нужно использовать для творчества, созидания, чтобы что-то сделать для себя, для окружающих, для родителей, родных. У меня такая философия. Она многим не нравится.
Когда я давал на шахматы $1 млн., $5 млн. – многие не понимали, в чем смысл и где тут бизнес. Всего на шахматы за 23 года я потратил порядка 100 млн. Все турниры – это же не бизнес, а стиль жизни, филантропия.
– Вы в 15 лет возглавили взрослую сборную Калмыкии по шахматам. Насколько шахматы помогли вам в жизни?
– Я в шахматы играю с пяти лет, когда меня научил дедушка. Шахматы меня научили многому. Это, с одной стороны, логика, жесткий четкий расчет, а с другой – творчество и фантазия. Левое полушарие нашего мозга отвечает за обдумывание и просчет ходов – чистая математика.
И в политике, и в жизни, и в бизнесе мне это всегда помогало – я всегда просчитывал «ходы» наперед. В русском языке есть пословица «Семь раз отмерь – один раз отрежь». Так вот и в шахматах: ты сначала должен просчитать все возможные варианты развития событий. И вот это все транспонируется в жизнь.
Когда я стал президентом Калмыкии, прежде чем подписать какой-нибудь указ, должен был обязательно подумать и просчитать на несколько лет вперед – как этот указ или постановление будет работать. Принесет ли пользу обществу или пойдет во вред.
Когда ты просчитываешь ходы, ты не можешь передвигать фигуры по полю – все приходится делать в уме. У тебя в голове возникает какая-то 3D-картина. И вот это уже – творчество, фантазия, пространственное воображение. Когда эти два качества пересекаются, это очень помогает.
– Будучи президентом Калмыкии, вы уделяли большое внимание шахматам?
– Когда в 1993 году я стал президентом Калмыкии, первый указ, который подписал – был указ о развитии шахмат и внедрении шахмат в школьную программу. На примере детей я убедился, что шахматы приносят только пользу. На 40% повысилась успеваемость, улучшилась дисциплина, дети стали более сконцентрированными, память стала улучшаться. И дети из Калмыкии, где до этого не было ни одного перворазрядника, начали становиться чемпионами России, Европы и мира.
Санан Сюгиров в 10 лет стал чемпионом мира в своей возрастной категории. Парень из простой сельской школы. Эрнесто Инаркиев – в 14 лет стал чемпионом Европы среди школьников, а в прошлом году – чемпионом Европы среди взрослых. Программа Chess in schools позволила добиться профессиональных результатов.
Когда я ее внедрял в школах, то говорил: «Задача – не воспитать чемпионов, для этого нужен талант; главная задача, чтобы ребенок вырос разносторонним и образованным. Шахматы в этом помогают». Когда эта программа набрала силу, дети из Калмыкии стали регулярно занимать призовые места на олимпиадах по математике, физике, биологии.
– Сейчас идет речь о том, чтобы внедрить шахматы как обязательный школьный предмет по всей России. Если шахматы – это творчество, но не все могут рисовать, петь или танцевать, как ребенка заставить заниматься шахматами?
– Да, это моя идея, которую я пытаюсь внедрить с 1993 года. Вот смотрите – мы же вводим математику, литературу, другие предметы. Но в том-то и дело, что это предметы, а не искусство. Как говорил Михаил Ботвинник: «Шахматы – больше чем спорт. Это сочетание спорта, культуры и науки».
Недавно я был в Латвии и общался с министром образования. Так вот, они со следующего года вводят шахматы не как отдельный предмет, а как составную часть математики. Потому что, как говорил Юрий Авербах, «эндшпиль – это чистая математика и геометрия». Поэтому ребенку мы даем азы шахмат. А дальше, если он испытывает интерес, то продолжает заниматься в специализированных кружках и секциях.
В свое время, когда Пушкин писал письма своей супруге Наталье Гончаровой, он всегда интересовался: не играла ли она с детьми на ночь в шахматы? И дальше он писал, что в каждой благопристойной семье России должны играть в шахматы. Шахматы помогают развивать разностороннюю личность.
– Практика внедрения шахмат в школьную программу распространена в мире?
– Сначала шахматы были внедрены в школьную программу в Калмыкии. А потом начали распространяться и по другим областям страны, за что я очень благодарен местным губернаторам – Томская область, республика Татарстан, Ханты-Мансийский автономный округ, Псковская область, Белгородская и многие другие.
Потом, когда я стал ездить по странам, то передавал наш опыт и методические пособия. Армения ввела шахматы в школах два раза в неделю как обязательный предмет во всех школах страны. В Азербайджане с 2009 года работает государственная программа развития шахмат. В Мексике проектом охвачено порядка 200 тыс. школ.
Когда президент Вьетнама находился с визитом в Калмыкии, он увидел, как первоклассники играют в шахматы. Ему очень понравилась идея, и он прислал министра образования, чтобы перенять опыт. И теперь уже больше чем в 1200 школах Вьетнама шахматы – обязательный предмет. Во многих странах шахматами занимаются в школах: Монголия, Испания, школы в ряде штатов США.
Недавно я был в Зимбабве, где открывал чемпионат Африки среди школьников. Сейчас там готовят указ о введении с 1 января шахмат во всех школах страны, а их около 10 тыс. Или Сингапур. 15 лет назад, когда я открыл шахматную академию, туда приходили всего три человека – дети российских дипломатов. Сейчас там занимаются более 50 тыс. человек, и спрос продолжает расти. Я общался со многими родителями, и они мне сказали, что их дети становятся более конкурентоспособными, чем другие. Сингапур – развитая страна, и там прекрасно знают, на что тратить время и деньги.
– Вы буддист, что для вас было в эмоциональном плане, когда в Шри-Ланке вам вручили на хранение мощи основателя буддизма Будды Шакьямуни?
– Я был в этой стране несколько раз, встречался с буддистскими монахами, с ламами, и высший духовный совет монахов принял решение передать мне четыре частички Будда Шакьямуни. Я построил в Калмыкии десятки храмов, молельных домов, пагод, в 2005 году построил самый большой буддистский храм в Европе. Причем, не на государственные деньги, а на мои личные и моих друзей. Можно сказать, я возродил буддизм в Калмыкии. Наверное, совет это оценил.
– Вам было приятно чисто по-человечески?
– Я работал и строил не для того, чтобы получить какие-то ордена. Но, честно, не ожидал получить мощи. Для меня это было приятно. Тем более что мощи за границу никогда не вывозили. А здесь – отдали в вечное пользование. Я где-то неделю подержал их дома, а потом принял решение передать их на временное хранение в тот самый большой в Европе буддистский храм.
– На ваш взгляд, кто является самым лучшим шахматистом за всю историю?
– Не задумываясь ни секунды, отвечу: Бобби Фишер. Суд его заочно приговорил к 10 годам тюрьмы и миллионным штрафам. И когда начали бомбить Югославию и Белград, он разорвал американский флаг и сказал, что это терроризм. Но, если брать его шахматные достижения, для всех Фишер – как полубог.
Когда я его попросил, он сыграл со мной четыре партии. Это было для меня наивысшим счастьем. Для перворазрядника, кандидата в мастера спорта, чемпиона Калмыкии – сыграть с Бобби Фишером. Спросите сейчас у любого шахматиста – с кем бы он хотел сыграть партию, если бы существовала машина времени. Я уверен на все 100%, что все шахматисты сказали бы, что хотели бы сыграть с Фишером.
– Что в нем было особенного?
– Это великий человек, который повлиял на ход развития человеческой мысли. Он достиг того, чего не удавалось никому. То, как он творил, было божественно. Он поднял глубинные истоки шахмат. У него был магнетизм. Когда мы с ним впервые встретились в Будапеште, меня поразило его прекрасное владение русским языком, который он выучил в шесть лет для того, чтобы стать чемпионом, миллионером и накормить свою семью.
– Как вы охарактеризуете себя? Какой вы – Кирсан Илюмжинов?
– Ленивый – потому что все время хочется спать. Я не люблю работать. И целеустремленный – потому что, если я ставлю какую-нибудь цель, то меня уже сложно остановить.

Источник