– Лучший подарок, который вы когда-либо получали?
– Просто доброе слово. Что помнят, уважают – никому вроде бы зла не делал.
– С тех пор, как вы перестали быть президентом Калмыкии, были люди, которые раньше вас поздравляли, а потом перестали поздравлять?
– Нет, еще больше стали поздравлять. Я же так и остался для своего народа 1-м и последним президентом Калмыкии в истории. Но мне кажется, на протяжении своей работы я никогда не выпячивал свою должность, и никогда не держался за кресло. Друзья, близкие – все видели, что я работал не из-за карьерного роста, не из-за каких-то благ, привилегий. Мне нравилось помогать людям, реализовывать себя. Поэтому, когда я ушел с поста президента Калмыкии, многие обрадовались – больше времени будет для друзей, знакомых, для каких-то глобальных международных проектов.
– Вы к цифрам как относитесь? Сегодня 5 апреля, вам 50 лет. Пятерки... Верите в магию чисел?
– Пятерки мне нравились еще в школе. Когда я получил первую пятерку, мне так понравилось, что я стал получать одни только пятерки. Кажется, за 10 лет ни одной даже текущей четверки не было у меня. Все пятерки стояли и в четвертях, и в полугодиях, и за год, и золотая медаль есть. И, когда в армии служил, физическая подготовка, боевая подготовка – всегда пятерки получал. Люблю цифру 5. А так, конечно, я верю в числа. Вся наша Вселенная создана из чисел. Недаром говорят: математика – царица всех наук.
– А вы как к математике относитесь? У вас склад ума больше расположен к точным наукам или гуманитарным?
– Трудно сказать. Когда я в школе учился, был победителем республиканской олимпиады по математике и всесоюзной пушкинианы. Мне нравились гуманитарные предметы – история, литература. Даже продолжение «Евгения Онегина» написал. И математика тоже: хотел поступать на мехмат в МГУ, потом хотел на психологический факультет. Всегда метался между гуманитарными и точными науками.
– Правильно ли я расслышал, что вы написали продолжение «Евгения Онегина»?
– Да, к 180-летию со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина я стал победителем республиканской, затем всесоюзной пушкинианы. Написал, можно сказать, продолжение «Евгения Онегина» – что бы я делал, если бы оказался на Черной речке в январе 1837 года, когда состоялась дуэль Пушкина с Дантесом. Интересное было сочинение на 48 листах.
– И что бы вы делали, если бы оказались на Черной речке?
– Я верю в предназначение судьбы. И в своем сочинении доказываю, что Пушкин не только исчерпал себя (он сделал все и вся). Но и то, что он вышел бороться за честь Натальи Николаевны – в этом был весь Пушкин. Многие жалели, говорили: может быть, не стоило ему выходить на дуэль, человечество потеряло солнце русской, мировой поэзии. Но для Пушкина и личное, и общественное всегда было одно целое, и предотвратить эту дуэль было невозможно.
– А вы бы сами сейчас на дуэль кого-нибудь могли вызвать?
– Сейчас времена другие, все запрещено законом. Тогда тоже было, но сейчас такого не делается. Я вот не помню, чтобы кого-то хотелось вызвать. У меня врагов нет, и кого-то вызывать – не собирался и не собираюсь. Для того, чтобы вызвать, должен быть человек, который сильно обидит тебя. Но я не видел людей, которые бы сильно меня обижали.
– Как вы обычно планируете свой день? У вас есть какой-то ежедневник?
– Ежедневника нет, просто вечером, когда рабочий день заканчивается – обычно он заканчивается около 1-2 часов ночи, – до трех ночи – это мое свободное время, и я сажусь и в уме планирую: что сделал, что не успел за день сделать, и что нужно на завтра – кому позвонить, с кем встретиться. Обычно это где-то 50-60 пунктов, наверное. В 7 часов утра просыпаюсь и стараюсь выполнить то, что наметил ночью.
– То есть, на один день намечаете, или есть более долгосрочные планы?
– Нет, у меня календарь поездок составлен на весь год, на месяц вперед. Но это самые протокольные встречи (с президентами, например), выступления на каких-то мероприятиях, открытия чемпионатов, симпозиумов. Есть основные события, и есть время между ними, которое можно заполнить другими делами, проектами, которыми занимаюсь. В среднем, график до конца года у меня расписан. Но все равно, стараюсь уместить в 24 часа 25-й час.
– Удается?
– Пока не жалуюсь. Не хватает времени, но вроде бы стараюсь успевать везде.
– Если не секрет, сегодня, кроме Президентского совета, какие еще пункты у вас написаны?
– Сегодня Союз казаков Калмыкии встретится со мной, потом с двух районов ребята хотели подъехать, фермеры. Потом калмыцкий лама. Я в свое время построил буддийский Хурул, и там нужно сейчас помочь, крыша подтекает. Потом – встреча с Владыкой Элистинским, он сейчас иконостас новый делает, тоже помочь ему надо. Встретиться с руководителями налоговой инспекции, потому что я декларирую свои доходы, и миллионы рублей собираюсь на этой неделе перечислять в бюджет города Элисты и Республики Калмыкия.
– Значит, вы – законопослушный гражданин и налогоплательщик.
– В свое время, как я стал президентом, я один из первых, наверное, кто официально заплатил налоги, в 1993 году. И на мои налоги врачи, учителя – работники бюджетных сфер – в течение полугода получали зарплату.
– Как вам понравился прошедший чемпионат Европы и применяемые там правила, которые нарушают шахматные? И когда вы, наконец, уволите Данаилова с поста президента ЕШС?
– У нас сегодня открывается Президентский совет ФИДЕ. Сильвио Данаилов, наверное, прибудет. На заседании как раз поговорим, узнаем, посмотрим.
– Вы сами не следили за прошедшим чемпионатом? Там достаточно громкие скандалы были.
– Я сейчас не хочу делать какие-то заявления, потому что предстоит Президентский совет, и я не хотел бы, чтобы озвучивалось мое мнение как президента ФИДЕ. Я хотел бы выслушать мнения членов совета, а потом уже принимать решения. У нас орган коллегиальный.
– Что со строительством Дворца шахмат в Ростове? В Казани и Грозном оно идет, а обещанное в Ростове не идет...
– Это процесс не одного дня, не одного года. Мы делаем предложения для органов местного самоуправления, для губернаторов, руководителей государств. Официальные предложения, что мы готовы участвовать в строительстве шахматного Дворца, в открытии шахматной Академии, шахматной школы. Затем местные власти предоставляют нам участки для рассмотрения. Наши специалисты смотрят эти территории, выбирают.
Мы сделали предложение, и ждем ответа со стороны мэрии города Ростова. А в Казани – там участвовал лично Минтимер Шаймиев, 1-й президент Татарстана. Нам предложили очень хороший участок. И сейчас мы осуществляем проект на том месте. В Чеченской республике мы тоже, с Рамзаном Кадыровым, посмотрели два участка, заложили камень в строительство шахматной Академии. То есть, регистрируем, становимся на налоговый учет и начинаем работать. Также – в Ереване и в других странах.
– Думаете ли вы писать книги о своей жизни?
– У меня несколько книг уже есть, даже на иностранном языке изданы. «Терновый венец президента», которую я написал в 1994 году, ряд других книг – «Этно-планетарное мышление», «Париж – Ереван – Элиста». У меня очень много записей встреч и с папой Римским Иоанном Павлом II, и с Саддамом Хусейном, и с Генри Киссинджером, и с Каддафи, и с бабой Вангой – просто времени не хватает. Может быть, летом недели на две-три возьму для себя отпуск и напишу путевые записки.
– Вы сами пишете, или наговариваете, а дальше вам помогают?
– Тот же «Терновый венец», если вы по стилистике посмотрите, я сам написал. Он переведен на английский. У меня по сочинениям всегда пятерка была, и вообще, я хотел в литературный институт поступать. Поэтому сам пишу. У меня на работе уже скопилось, наверное, несколько шкафов моих записей.
– Как вам удалось встретиться с Каддафи, если воздушное пространство над Ливией было блокировано?
– Мы долетели до Туниса, и затем на автомобиле 3,5 часа. Как раз в двух местах шли бои с повстанцами. Доехали до Триполи, и там попали под натовские бомбардировки. Две ночи, когда были в гостинице, с 9 вечера до 5 утра бомбардировщики утюжили Триполи. Ночью мы услышали мощный взрыв, проснулись – рядом, в 200-300 метрах от гостиницы, бомба попала в госпиталь. Они целились, наверное, в парламент, а попали в госпиталь, где около 60 человек погибло.
– Вам предлагали находиться где-то в бомбоубежище, а вы предпочли обычную гостиницу?
– Я фаталист... Мне удобнее было в гостинице спать – тут и ванная, и душ, горячая вода.
– С вами и помощники там были. Они как на это реагировали?
– Нормально. Иногда нервничают. Когда был на Филиппинах несколько лет назад, там попали в землетрясение. Помощникам я разрешил – они из гостиницы ушли, а я спал в гостинице на 48-м этаже. А из Триполи никто не ушел, они в соседних комнатах были.
– Прокомментируйте мнение о том, что вопрос о вашем избрании на пост президента ФИДЕ был решен в Кремле – как компенсация за уход с поста главы Калмыкии.
– Не знаю, кто это придумал. Никакой компенсации не было. Вы знаете, что я сделал заявление, что не буду снова номинироваться на пост главы Калмыкии. Много было программ у ФИДЕ, особенно «Шахматы в школах», и поэтому решение – мое было: я стал баллотироваться на пост президента ФИДЕ. Какие-то разговоры в Кремле – полная ерунда. У руководителей страны много проблем и помимо того, чтобы заниматься шахматами...
– Нельзя ли ввести единые правила для всех турниров? Хотя бы единый контроль времени для всех турниров сделать?       
– Мы к этому идем, но трудно. Некоторые проводят турниры по быстрым шахматам по 25 минут, кому-то блиц нравится, кому-то полтора часа, другим – так называемые классические. Я думаю, все к унификации шахматного контроля идет. Ориентир – на чемпионаты мира. С другой стороны, организаторы не могут обеспечить, чтобы по две-три недели жили участники, это дорого. Поэтому они проводят турниры с укороченным контролем.
Моя позиция – чтобы мы стали более конкурентоспособными, и шахматы попали в телевизионный формат, нужно контроль сокращать. Как в футболе: все знают, что в футболе один тайм – 45 минут. И под это делается рекламное время. Нужно двигаться в этом направлении, но очень осторожно.
– Сколько собственных денег вы потратили на шахматы?
– Трудно сказать. Наверное, свыше $50-60 млн., потому что счета не было. Я никогда не считаю свои расходы. Доходы – стараюсь считать, а расходы – они каждый день. Вот я не успел прилететь, из аэропорта до офиса еду – по телефону уже минус 1,5 млн. руб.: я в сумке привез немного денег для разных мероприятий, для поддержки различных общественных фондов. Завтра я вспомню или не вспомню – даже не знаю. Очень много.
Если сложить, начиная с чемпионата мира по нокаут-системе, когда в декабре 1995 года я выделил $5 млн. Затем матч Карпов – Камский, $2 млн. Затем Гарри Каспаров – Deep Junior, больше $1 млн. В прошлом году я считал, где-то больше $50 млн. было. Но цифры разнятся – потому что я одну цифру называю, а потом мои помощники говорят: «Кирсан, ты забыл, Гран-При в Дубае проводили – $700 тыс.».
Потом, когда Раджабов с Каспаровым играли в Москве Гран-при, $800 тыс. я заплатил. Или матч сборных мира и России в Кремле, когда и Каспаров, и Карпов играли, и Юдит Полгар. Я был капитаном сборной мира. Там более $1 млн. на призовые, подъемные. И вот я тоже этот турнир упустил, а мне напомнили. Еще $1 млн. потерял. Точнее, забыл.
– У нас сейчас радио, прямой эфир. Я приготовил для вас песню. Как вы думаете, какая будет звучать?
– Даже не знаю, много песен у меня любимых. Может быть, «Белые розы»?
– Правильно!
– Я полюбил ее потому, что она все время в машине у меня играла, мой водитель Валера ее любил, и она все время в моей голове звучала. Хорошая, легкая песня, отвлекает от повседневной бурной жизни.
– С днем рождения, Кирсан Николаевич! Всего вам самого наилучшего, а главное – здоровья!
– Спасибо большое, будем работать.

Евгений Суров
05.04.2012
Источник