29.11.2018

Каддафи, кровь и шахматы

Мы обожаем волшебный мир сцены и экрана, но часто ли мы помним о том, что скрытые пружины волшебства точно так же работают и в реальном мире? 

С театром я познакомился довольно рано. Это, конечно, был не МХАТ, и не Большой, и даже не театр Образцова. В Элисте были, да и сейчас есть прекрасные театры, куда мы очень любили ходить. Только не часто получалось.
У провинциальных мальчишек в семидесятых годах прошлого века еще не было ни компьютерных игр, ни интернета, а телевизор показывал всего две программы, большую часть содержания которых занимали отчеты об успехах советского хозяйства и планах коммунистической партии. Приходилось развлекать себя самостоятельно.
Благо фантазии хватало, да и смелости занимать не приходилось. Поэтому между казаками-разбойниками и турнирами по футболу между соседними дворами появлялись несколько экзотические для уличных сорвиголов идеи. Одной из таких и был свой театр. Настоящий – с декорациями, какими-никакими костюмами и реквизитом. Взрослые, как и положено, относились к нашим затеям как к чему-то несерьезному, так что с оформлением спектаклей приходилось выкручиваться самим – и хорошо, если обходилось без взбучки из-за испорченного маминого любимого платка или взятой без разрешения дедушкиной трубки.
Что только мы не вытворяли на самодельной сцене! Развлекались, как могли: даже танец маленьких лебедей станцевали. Позже в моей жизни были и другие постановки. В «Артеке» у нас был практически настоящий театр, и, конечно, там уже не было таких забот о декорациях и костюмах, как на элистинской улице. Но это так, к слову. Важно другое.

Я тогда еще об этом не задумывался, но воочию увидел нечто важное. Театр – это не только страдания Ромео под балконом Джульетты. Это труд многих людей, создававших Верону из холста и палок, тот самый балкон и костюмы героев. И пусть Джульетта каждый раз тайком осеняет себя крестным знамением перед тем, как взойти на шаткую конструкцию, изображающую ее дом, а шпага Ромео – всего лишь крашеная серебрянкой деревяшка, зрители верят и на время спектакля переносятся в средневековую Италию.
Конечно, возможен и театр одного актера, и в оформлении сцены можно обойтись ящиками из-под фруктов, а монолог Гамлета читать в тех же джинсах и свитере, в которых вчера ходил за хлебом. Но это, признайтесь, очень «на любителя». Большой, красочный спектакль обязательно требует, чтобы за сценой трудилось столько же людей, а то и больше, чем на сцене. И чтобы все они были так же влюблены в свою работу и работали с такой же самоотдачей, как и люди на сцене.
Нам не всегда видна их работа, и уж конечно, мы не восклицаем: «Ах, с какой ловкостью меняют декорации рабочие сцены». Но если что-то пойдет не так, уж точно заметим. Работа людей за кулисами иногда сродни волшебству, и уж я точно не назвал бы их винтиками.
Но скажите, разве в обычной жизни все устроено как-то иначе? За любым событием, кажущимся нам если не чудом, то, по крайней мере, чем-то необычным, всегда стоит невидимый, но напряженный труд многих и многих людей. 

В 1993 году Гарри Каспаров и часть недовольных принятыми в ФИДЕ правилами гроссмейстеров покинули Международную шахматную федерацию и создали «Профессиональную шахматную ассоциацию» со своим рейтингом и турнирами. Из всех прочих проблем шахматного мира, таких как хроническое безденежье и утрата популярности, раскол был самой тяжелой. О каком развитии можно говорить, когда часть лучших шахматных умов тянет одеяло в свою сторону, а любители игры мечутся между двумя организациями, не зная, какую выбрать?
Возвращение единства в шахматный мир заняло долгих тринадцать лет. Только в 2006 году чемпион ФИДЕ Веселин Топалов и чемпион мира по версии ПША Владимир Крамник согласились встретиться в Элисте на объединительном турнире. Поверьте, убедить их на это было очень непросто: два гроссмейстера на дух не переносили друг друга и не желали признавать себя равными соперниками.
Но в одиночку я бы вряд ли справился и за тринадцать, и за пятнадцать лет.
В переговорах, которые в итоге привели к объединительному матчу, – прямых или косвенных – участвовали многие авторитетные шахматисты, тренеры, поклонники игры и обоих гроссмейстеров. Так и убедили.
Конечно, даже упорная работа многих людей не всегда приносит желанный результат. В 2011 году я объезжал страны африканского континента: этот материк долгое время был вне внимания ФИДЕ, и очень многие вопросы требовали своего решения. Организация соревнований, подготовка тренеров и арбитров и, конечно, внедрение программы «Шахматы в школах» – не скажу, что в Африке мы начинали «с нуля», но близко к тому. В июне я прибыл в Ливию, находившуюся под совершенно варварскими «гуманитарными бомбардировками» США и их западных союзников.
И вот в этой несчастной стране у меня была еще одна, особая цель. Напомню, что уничтожение прекрасного африканского государства велось под предлогом «демократизации» его общества и «освобождения ливийцев от кровавой тирании Каддафи». Лидера Джамахирии в западной прессе представляли сумасшедшим диктатором с руками по локоть в крови. Но дело в том, что я-то был знаком с ним с 1991 года и знал, что это большой патриот своей страны, очень простой в общении и лиричный человек. Наивно, но мне казалось, что если показать миру такого Каддафи, показать, что с ним можно вести переговоры, то можно будет остановить кровопролитие.
При нашей встрече я предложил ему сыграть в шахматы и снять игру на камеры. Наверное, рассуждал я, увидев вполне интеллигентного, не больного, не раненого политика, играющего в шахматы, его оппоненты поймут, что применять бомбы для достижения желаемого результата не обязательно, можно обойтись переговорами.
Каддафи – несмотря на то, что накануне под бомбежками погибли члены его семьи, – согласился. Принесли шахматы, тут же появилась съемочная группа, и мы буквально в прямом эфире разыграли короткую партию.
Конечно, в значительной степени это было «домашней заготовкой». За время знакомства мы раз десять – при каждой встрече – играли с Каддафи, и я знал, что шахматный стол и фигуры он постоянно держит поблизости. Ну и телевизионщики, конечно, постоянно дежурили в резиденции лидера страны. Я уже молчу о том, сколько людей было задействовано в обеспечении безопасности этой встречи и тому подобном. К сожалению, мы тогда не понимали, что Ливия обречена, а ее лидер приговорен так называемым международным сообществом. За кулисами западного мира шла своя игра, и принятое там решение уже вряд ли что-то могло изменить.
Так что же, не стоило и пытаться? Тем более что эту партию с Каддафи мне регулярно припоминают как смертный грех. Но я так не думаю.
Да простит мне читатель некоторый пафос, но истинная борьба добра и зла тоже идет за кулисами, скрытая от любопытных глаз «простых смертных». «Винтиков», за чей счет и чьей кровью все возомнившие себя «сильными мира сего» решают свои задачи. А ее итог определяется результатом. Лучше ли стало жить в «демократизированной гуманитарными бомбардировками» Ливии? В этом и ответ.
Я делал то, что считал нужным. И на самом деле каждый из нас ежедневно и ежеминутно стоит перед выбором. Как буддист я не просто верю – я твердо знаю, что каждый наш поступок склоняет чашу весов на ту или иную сторону. Каждый поступок пусть немного, но меняет мироздание – к добру или ко злу, к порядку или хаосу.
И тут не важно, большое место в этой жизни вы занимаете или не очень. Задолго до того, как узнать, что весь мир театр, а люди в нем – актеры, я узнал, что двигают его те, кто находится за кулисами. С актеров разве что спрос немного больше. 
Источник