Споры о том, из чего состоит окружающий нас мир, человечество затеяло тысячелетия назад. Сколько было предложено вариантов, теперь, пожалуй, и не скажешь, многие из них потонули в пучине времен. Однако в пятом веке до нашей эры древнегреческий философ Демокрит предположил, что мир состоит из мельчайших неделимых однообразных частиц («а-том» и переводится с древнегреческого как «неделимый»), которые связываются друг с другом различными способами, образуя тем самым все многообразие веществ.
Конечно, у старика Демокрита не было под рукой ни коллайдера, ни хотя бы простейшего ускорителя. Свой постулат о строении вещества он подкреплял лишь логическими рассуждениями. «Возьмите невероятно острый нож, – предлагал он, – и начните резать сколь угодно большой кусок какого-либо вещества. Рано или поздно вы дойдете до частицы, которую уже не сможете разрезать». Звучит разумно, но это лишь слова. Философа высмеяли и забыли, а наука больше тысячи лет была уверена, что все на свете состоит из четырех элементов – земли, огня, воды и воздуха. Ах да, и эфира, который наш прославленный соотечественник Дмитрий Менделеев еще пытался встроить в свою Периодическую систему.
Лишь чуть больше века назад атом получил признание. «Ура!» – воскликнули ученые и во всеуслышание объявили, что открыли элементарную частицу, основу материальной Вселенной. Радовались они, впрочем, недолго: довольно скоро физик Эрнест Резерфорд понял, что и атом можно разобрать на части. Последнее столетие ученые только и занимаются тем, что крошат материю на все более и более мелкие составляющие. Речь идет уже о том, что все на свете состоит из сверхмалых форм чистой энергии, так называемых струн. Маленький твердый шарик, каким представлялся Демокриту атом, превратился в набор сияющих лучиков.
Впрочем, все это вы знаете и без меня. Я же хотел бы сейчас обратить ваше внимание еще на одну забытую идею. Высказал ее наш блестящий ученый-самоучка, отец ракетостроения и русского космизма Константин Эдуардович Циолковский.
Материалист до мозга костей, избравший своими богами (по его собственному выражению) математику и другие точные науки, был глубоко убежден в том, что атом – это и есть то, что связывает между собой «живую» и «неживую материю».
«В математическом же смысле вся Вселенная жива, но сила чувствительности проявляется во всем блеске только у высших животных. Всякий атом материи чувствует сообразно окружающей обстановке. Попадая в высоко организованные существа, он живет их жизнью и чувствует приятное и неприятное, попадая в мир неорганический, он как спит, находится в глубоком обмороке, в небытии», – писал Циолковский.
Более того, уверял ученый, попадая в организм высших существ (вершиной которых он ставил, конечно же, человека), атом приобретает не только чувство, но и сознание. Становится атомом-духом. И в качестве такового может иметь стремления, ставить цели и достигать их. Да, отдельный атом пробудет в человеке недолго и вскоре вновь «упадет» в «неживую» природу или низших существ, но это не имеет значения, поскольку в этом состоянии атом-дух ничего не чувствует и толком ничего не сознает. Зато взаимодействие множества атомов-духов в одном высшем организме, сотрудничество множества таких организмов позволяет постепенно эволюционировать к единой цели: бесконечной Вселенной, заполненной разумом, счастьем творения и радостью.
Опираясь на эту идею, Циолковский выводил из нее не только постулат о единстве всего живого и неживого во Вселенной (монизм), но и цель существования человечества и каждого отдельного человека (как, впрочем, и любых других высших существ, в существование которых он твердо верил). С этой точки зрения единое человечество должно сообща работать над достижением глобальных целей (таких как принесение жизни на другие планеты). Каждый индивидуум должен быть не только интеллектуально, но и духовно развит.
Человек, обладающий негативными качествами, не гармонирует Космосу, более того, не имея представления ни о смысле существования Вселенной, ни о смысле собственной жизни, он бесполезен целям вселенской эволюции.
Да простит меня читатель за столь скомканное изложение идей великого самоучки – объем журнальной статьи большего и не позволяет. Однако мне кажется, что в них заложен глубокий смысл.
Если немного развить высказанную Циолковским идею, мы легко придем к пониманию, что именно атом является началом и концом всего – как материи, так и духа. Но, приходя к своему концу, то и другое вновь превращается в набор атомов, которые тут же дают начало чему-то новому.
Эта бесконечная цепочка событий дает и нам надежду на бессмертие, на вечное развитие и вечное творчество. А значит, и на бесконечное счастье.
Конечно, даже теперь, когда мы точно знаем, что атом полон загадочных составляющих, мысль о том, что эта частица способна чувствовать и сознавать, не встречает одобрения ученых. Но это только теперь.
Думая об атоме, я не могу не вспомнить австрийского физика Людвига Больцмана. Пользуясь заслуженным уважением за множество сделанных открытий, он имел несчастье придерживаться теории атома в то время, когда множество научных авторитетов отрицали существование столь элементарной частицы. Буквально затравленный коллегами, он покончил с собой в тысяча девятьсот шестом году. А спустя пару-тройку лет ученые нашли доказательства, неопровержимо подтверждавшие существование атома. Одного из тех ученых звали Альберт Эйнштейн.
Если бы хейтившие Больцмана ныне безымянные физики догадывались о единстве всего во Вселенной, если бы понимали, какой урон им самим и всему человечеству наносят его страдания, сколько вреда принесет его смерть, может, они и не стали бы яростно нападать на утверждения о существовании элементарной частицы?
И не стоит ли нам, сегодняшним, принять теорию Циолковского об атоме-духе в качестве рабочей гипотезы и начать вести себя в соответствии с ее выводами? По крайней мере, пока твердо не доказано обратное. Тем более что атом, как мы знаем, – вовсе не такая уж элементарная частица.
