14 октября Московский государственный университет Международных отношений отметил 75 лет со дня основания. За три четверти века из стен МГИМО вышли тысячи профессионалов: ученые, журналисты, экономисты, дипломаты, министры и даже музыканты. Они представляют Россию за рубежом, развивают отечественную науку, экономику, образование. Кирсан Илюмжинов пришел в МГИМО уже с немалым жизненным опытом: два года работал слесарем на заводе «Звезда» и столько же отслужил в армии. «Мне всегда нравилось брать высоты, говорит он. – После армии подумал, а смогу ли я, простой солдат, поступить в самый крутой вуз страны?» В армии Илюмжинов прочитал книгу «Ветка сакуры» Всеволода Овчинникова и решил непременно попасть в Страну восходящего солнца. «А как в СССР можно было попасть в Японию? Надо было идти в МГИМО». О выборе специальности вопрос не стоял.
На первых занятиях преподаватель выводил на доске изящные иероглифы, студенты сидели как завороженные. «Пришли, значит, учить японский язык? – сказал сенсей. – А знаете, как, зайдя в метро, узнать, кто его учит?» Варианты были разные: иероглифический словарь в руках, пальцы в чернилах. «Нет, – ответил преподаватель, – надо смотреть, кто встал и у кого из-под штанов торчит железная пятая точка». «Потому что иероглифы даются только через колоссальный труд и усидчивость», – поясняет Илюмжинов. Студентом Кирсан Илюмжинов был активным: совмещал учебу, выступления за сборную университета по шахматам, членство в парткоме и даже работу.
«Стипендия была повышенная – 63 рубля, но денег не хватало. Работали дворниками в Министерстве хлебопродуктов рядом с общежитием. Вставали в пять утра, мели улицу, а потом на трамвае ехали до метро – и на занятия. Еще вахтерами на заводе работали. А по субботам на Киевском вокзале разгружали вагоны».
С однокурсниками отношения сложились близкие. Во время разговора с корреспондентом РИА Новости Илюмжинов как раз встречался с университетским другом из Афганистана. «С нами много детей послов и министров училось, но атмосфера была равная, все ездили вместе на картошку, никто не отлынивал», – вспоминает он. Правда, однажды дружелюбие довело его до исключения из МГИМО.
«В 1988 году страна боролась с алкоголем, а на мой день рождения тогда ребята из посольств принесли по бутылке. Друг сделал плов, в комнате общежития накрыли стол. Тут начали приходить люди – немцы, кубинцы, венгры, лаосцы, – все не помещались. Я попросил у коменданта ключи от Ленинской комнаты. На столе красное сукно, на стене портрет Ленина, а мы выпиваем».
Вскоре Кирсана Илюмжинова вызвали в деканат. В соседнем кабинете сидели двое, которые увезли его прямиком в КГБ. «Оказалось, что на меня написали донос, якобы я работаю не то на афганскую, не то на индийскую разведку, – объясняет Илюмжинов. – Преподаватели меня поддерживали. Декан факультета МО Анатолий Васильевич Торкунов мне говорил: «Держись! Все проходит, и это пройдет».
Ни на какую разведку Илюмжинов не работал, но его отчислили за распитие спиртных напитков в общественном месте. Полгода он подавал апелляции, писал письма Михаилу Горбачеву, главе МИД Эдуарду Шеварднадзе и председателю КГБ. В итоге его восстановили в вузе и даже сняли выговор.
«Я окончил МГИМО, стал самым молодым народным депутатом РСФСР, управляющим советско-японской фирмы. В Японию тоже попал. Купил себе там магнитофон и джинсы».
