– Кирсан Николаевич, это правда, что вы купили бриллиантовую шах­матную корону у Каспарова?

– Да, было дело... Корона с 1018 брил­лиантами, черными и белыми. Она в Цюрихе, в
банке хранится. В 1990 году Каспаров выиграл эту корону у Карпо­ва в Лионе и сказал, что
продает ее и деньги отдает армянам, которые пост­радали во время межнациональных столкновений в Баку. Тогда у меня бы­ли деньги, и я купил.

– У вас хорошие, ровные отно­шения со всеми шахматистами?

– За этим столом сиде­ли и Карпов, и Каспаров, и Смыслов, и Крамник, и многие видные политичес­кие деятели России.

– Очень важно для престижа страны, что ФИДЕ, крупную международную федерацию, возг­лавляет российский представитель. Как вы находите общий язык с таким количеством разных людей?

– Шахматисты – эгоцентрики. Чем выше у гроссмейстера рей­тинг, тем он больше считает себя вели­ким. Справляюсь, наверное, потому, что стараюсь заниматься своим делом профессионально, стараюсь ставить се­бя на место другого человека. Ты дол­жен играть по своим правилам, когда садишься играть. Если ты будешь играть по чужим правилам, у тебя выиг­рают.
Еще Шекспир сказал: весь мир – театр, и люди в нем – актеры. Когда у тебя в голове есть схема, как встать на место собеседника, тогда ты сумеешь вывести людей к общему знаменате­лю. Скажем, Крамника и Топалова, или Карпова и Каспарова, чтобы они сыг­рали. То же самое было во время событий октября 1993 года, ког­да приходилось вести переговоры с Ельциным, Руцким, Хасбулатовым. Я стараюсь действовать не от конфронтации и противоречий, а от консоли­дации.

– Шахматы помогают в этом?

– Да, конечно. Как и бокс. Я в детстве был чемпионом го­рода и по шахматам, и по боксу. И я не знал, чему отдать предпочтение. Но, поскольку я стал в 14 лет чемпионом республики по шахматам среди взрослых, я стал больше к ним тяготеть. Шахматы – это умение рассчи­тывать и ставить себя на место против­ника. Такое перевоплощение помогает в жиз­ни.

– Вы – человек по натуре более атакующий или защищающийся?

– Это зависит от ситуации. Как говорят, хочешь мира, готовься к войне. Хо­чешь позиционной ничьей, надо иметь навыки активной борьбы. Поэтому я назвал бы себя не атакующим игроком, а позиционным, больше защитником.

– Когда вы оканчивали институт, была ли мечта?

– Хотел стать хорошим специалистом. Не обязательно дипломатом, но иметь возможность изучать языки, научиться общению. Я уже в МГИМО многие на­выки получил, общаясь с детьми со­ветских руково­дителей. С внуком Громыко, Андреем, я учился в одной группе, общался с Андреем Брежневым, Ильхамом Алие­вым (нынешний президент Азербайджа­на; прим. ред.). Они были старше, но мы общались, в шахматы играли.
Нормальные бы­ли ребята.
Через Громыко я узнал всех детей и внуков членов Политбюро. Я учился с сыном Бабрака Кармаля (бывший руководитель Афганистана; прим. ред.) Кавой Кармалем. А Вида Кармаль, его старшая сестра, училась на МЭО. С племянником Наджибуллы (тоже бывший президент Афганистана; прим. ред.), с племянницей Фиделя Кастро на одном этаже жили в обще­житии в Новых Черемушках, 26. До сих пор помню свою комнату №239.

– Какие воспоминания остались о годах учебы в МГИМО?

– Если бы я имел возможность вернуть те годы, я бы еще больше учился. Не тратил бы время на дискотеки. Хотя, я был коман­диром оперотряда «Дзержинец», замом секретаря парторганизации факульте­та по идеологии, и все дискотеки ор­ганизовывал. Эти пять-шесть лет в МГИМО надо максимально использо­вать. Не везде встретишь вуз, где ра­ботают преподаватели, которые учат языкам более 50 стран мира.
МГИМО – это золотой фонд образования, дипломатии. Пом­ню преподавательницу английского Нату Рудольфовну Тимм. Отец у нее был эстонец из Коминтерна, его отправляли в Китай в 30-х годах, он учил коммунизму китайцев, там Ната Рудоль­фовна и родилась, в Шанхае. Она учила нас не только языку, но и жизни. Мы же были после армии, а она была очень требовательной, и я ей обязан своим становлением как человек. Еще одно воспоминание: поступая, я просил дать мне китайский язык, а дали японский. Тоже здорово!

– Вы помните свою первую зарп­лату?

– Конечно. У нас был завод, который шефствовал над школой. Там не хвата­ло рабочих, я пообещал, что пойду на завод работать. Хотя директор школы шумела, я же окончил с золотой ме­далью. Но я сказал, что хочу порабо­тать и заработать. И получил первую зарплату в октябре, 140 рублей. Сразу же матери платок купил, отцу и деду – рубашки, а вечером с другом пригласили одноклассников в ресторан и на­крыли стол.
– Вы весьмаразносторонний че­ловек. Если сформулировать цели вашей жизни, то каковы они?

– По буддизму, у человека 108 жизней. И сейчас, в своей 69-й жизни, я реализую то, что было накоплено в предыдущих жизнях. Я ве­рю в перерождение. Что будет даль­ше? Посмотрим, может, останемся в этом круговороте жизни или перемес­тимся на более высокие сферы. Все­вышний дал мне потенциал, и я стараюсь его максимально использовать, карму отрабатывать.

– А какая у вас карма?

– Работать. Я Далай-ламе говорил: может, мне в монастырь уйти? Нет, говорит, у тебя карма здесь, в этой жизни работать.
Когда я стал президентом, вся республика собирала налогов около двух миллионов рублей. А только в прошлом году мы в бюджет России отдали 16,5 миллиардов. В 1993 году у нас было 15% заасфальтированных дорог, сейчас – 85%. Это 1,5 тысячи километров асфальта, 1650 километров газовых сетей. Если до меня только два района были газифицирова­ны, то сейчас –11.

– Средний россиянин мало знает о Калмыкии. Какая она?

– Калмыки – это единственный буддий­ский народ, который проживает в Ев­ропе. Калмыкия – единственное место, где столько тюльпанов. Они расцвета­ют в апреле – красные, желтые, фиоле­товые. Я запретил их продавать и сде­лал заповедник. Сенкевич ко мне два раза приезжал, фильм о тюльпанах сни­мал.
Он, кстати, рассказал, что, когда он был в Голландии, в музее ему дали до­кумент, согласно которому в конце XVIII века калмыцкий хан подарил десять тысяч луковиц Голландии. Так вот, голландские тюльпаны – из кал­мыцких луковиц. Калмыкия – это родина тюльпанов. Калмыкия – это 200 ки­лометров Каспийского моря, Волга... Бабушка Дмитрия Мен­делеева калмычкой была.
Вообще, любой человек, прежде всего, – землянин. Когда я стал пре­зидентом Калмыкии, мы приняли Степ­ное уложение, новый основной закон. И там есть статья 11, в которой гово­рится, что все жители Республики Кал­мыкия в ответе за все, что происходит на земном шаре: за цунами, за изверже­ния вулканов, за голод в Африке. Ты должен быть землянином, чувствовать, что ты человек этой циви­лизации, неважно, какой ты расы и в каком государстве родился. В полити­ческой жизни – то же самое. Я, напри­мер, являюсь одним из пяти губернато­ров, подписавших учредительный дого­вор партии «Единая Россия». Мы ее создавали.

– Какая самая большая наша проблема сегодня?

– Везде главное – экономика. Но я через 10-12 лет вижу очень большие проб­лемы с нравственностью. В Калмыкии я начал строить заводы и фабрики, доро­ги. Но кто будет ездить по этим доро­гам? Когда убрали коммунизм, пионе­рию, комсомол, нужен был какой-то стержень. Когда я был у бабы Ванги, она сказала: «Я вижу много церквей, ты построишь».
С тех пор, как я с ней общался, прошло 12 лет. Я построил в Калмыкии 39 буддийских храмов, 22 православных церкви, в том числе Казанский кафедральный собор. Самый высокий буддийский хурул в мире. То, что Ванга видела, сбы­лось. С другой стороны, я подсозна­тельно шел к этому. И сей­час меня радует, что в наши церкви толпами ходит моло­дежь. А раньше пожилые стояли в пла­точках.

– Вы верите в силу религии?

– А что такое религия? Это же часть фи­лософии, часть нашей жизни. Магомет тысячу лет назад появил­ся, Христос – две тысячи лет назад. Буд­да – 2,5 тысячи лет. А до них кто был? До них же были пророки.

– Вернемся к проблеме нрав­ственности. Вы сказали, что через 10-12 лет видите проблемы?

– Я был на днях в Лондоне, спокойно гулял по улицам. Два дня на­зад по Дубаю спокойно гулял. А здесь мою племянницу недавно изби­ли. Днем уже бьют, не выйдешь на ули­цу. Это – с одной стороны. А с другой стороны, в том, что наша молодежь выбирает пепси, американс­кие фильмы, «Макдоналдс», тоже мало хорошего.

– Может, нам надо найти героя и равняться на него?

– Ну, этих людей к нам постоянно присы­лают: Эйнштейна и других. И все открытия – не с потолка же падают. Через каких-то сво­их проводников они подсказывают... Я часто спрашивал у бабы Ванги: откуда ты знаешь? Но она не знала, она прос­то подключалась к информационному полю.

Андрей СИЛАНТЬЕВ,

Игорь ДРОБЫШЕВ

Журнал Majordom,

февраль 2006 г.