Несколько раньше, весной 94-го, в Элисте проходил чемпионат России, и президент Калмыкии пригласил меня на обед в гости к своей маме. Тогда в разговоре он как бы невзначай обронил: «Советская шахматная школа – ведущая в мире. А управляют шахматами другие. Пора россиянину становиться во главе. Вы как думаете?». Я посмотрел на моего собеседника и похвалил очень вкусные калмыцкие пельмени, которые сделала его мама. А про себя подумал: никогда не изберут ни советского, ни бывшего советского. Изберут кого угодно: француза, немца, араба, филиппинца, сингапурца, швейцарца, голландца... Но не русского. Для заграницы мы все – русские.
Спустя девять лет после того памятного для меня обеда мы сидим с Кирсаном Илюмжиновым в его президентских апартаментах в «Гранд отеле Топлице». Самом престижном отеле Бледа. Здесь останавливались Алехин, Таль, Фишер. Ныне – Каспаров. И Илюмжинов. Президент ФИЛЕ Илюмжинов, которого днем ранее в очередной раз единогласно переизбрали на генеральной ассамблее ФИДЕ, а мужская команда его страны блестяще выиграла Всемирную олимпиаду, угощает меня обедом.
Не сговариваясь, вспомнили Элисту-94. Тот обед. Ту реплику. «Вы уже тогда знали?» – спросил я. Илюмжинов улыбнулся таинственно: «Баба Ванга сказала: «Вижу двух Кирсанов, двух президентов».
Илюмжинов принял корабль ФИДЕ в смутное для шахмат время. В самый пик раскола, устроенного Каспаровым. И вот, спустя неполные 9 лет, Илюмжинов этот раскол свел на нет. Каспаров сам пришел к нему и сам предложил мир. Илюмжинов ждал долго. «Человек должен созреть для решения», – говорит он. Каспаров созрел.
Но созрел ли шахматный мир? В свое время договор между Кампоманесом и Каспаровым шахматный мир не принял. Сегодня – в обстановке абсолютного единодушия – не только принял, но и выдал мандат доверия президенту ФИДЕ на следующее четырехлетие. Шахматный мир постепенно привыкает к мысли, что стабильность и спокойствие лучше конфронтации и непонимания.
У президента ФИДЕ расписано поминутно все. Вплоть до глубокой ночи. Мне выпал жребий задавать вопросы и получать ответы в обеденное время.
Попутно Илюмжинов узнает от меня, как тяжело и бедно живет один прославленный гроссмейстер, немолодой уже человек. Тут же загорается и сразу говорит мне: «Передайте ему, что я назначаю ему персональную пенсию. Когда у него день рождения? Нет, это далеко. Я постараюсь к Рождеству».
И так – во всем. Во время Олимпиады в Бледе я говорил с большим количеством шахматного народа. Из самых разных стран мира. Богатых и бедных. У них разные вероисповедания. Но одна шахматная религия – Илюмжинов. Поразительное единодушие. И они все ждут от него шахматной манны небесной. Кирсан сделает, Кирсан организует, Кирсан достанет денег, Кирсан, Кирсан...
Илюмжинов ведет диалог с легкой улыбкой, я намечаю тему, он ее тут же подхватывает и непринужденно развивает. И вот то, что до нашей встречи казалось мне бредом (по меньшей мере), после разговора с Илюмжиновым уже таковым не кажется. Я начинаю понимать, что он далеко «видит позицию», что в политике, в том числе в шахматной, этот человек – гроссмейстер.
«Как видите, потихоньку-полегоньку работа идет. Мы о ней не трубим. Но постепенно шахматы внедряем повсюду», – с обезоруживающей улыбкой говорит мне президент ФИДЕ. Ничего себе «потихоньку-полегоньку» – да это же форменное необъявленное вторжение! Он просто видит позицию, которую хочет получить в конце партии. 
Как любит повторять президент ФИДЕ, его главная задача заключается в том, чтобы система функционировала и без него. Хотя тут он или недооценивает свою харизму или скромничает. Все мы хорошо помним, как никому не нужны были шахматы, и никто на них не хотел давать денег.
Многое изменилось с приходом нового президента. Сегодня, как рассказал мне Илюмжинов, нет недостатка в предложениях провести Всемирную олимпиаду 2006 года. Американцы конкурируют с итальянцами, хотят провести олимпиаду у себя индусы, испанцы настаивают на своей стране - выбор большой.

Источник