Мне ответили: «За связь с гражданами Сирии, за помощь правительству, банку Сирии». Но не было ничего криминального в моей деятельности – в течение 20 лет на посту президента Международной шахматной федерации вся моя деятельность была открытая, встречи с официальными лицами.
И я решил воспользоваться этим моментом: мне в жизни приходилось бороться и с советской системой, когда меня из института исключали. А здесь против меня выступает самый, наверное, сильный, коварный и изощренный противник – правительство США. Я воспринял это как благо, подходя к проблеме философски, по-буддистски.
Я подумал, что Господь, Всевышний дал мне какие-то испытания перед чем-то большим. И если я пройду это испытание, то за горизонтом или бугром увижу что-то хорошее: или клад какой-то, или синее море. Буду сидеть на острове и наслаждаться жизнью. И поэтому я решил бороться.
– Бороться в правовом поле? Претендовать на гражданство США, для того чтобы подать в суд на правительство США?
– Да, есть закон, который запрещает иностранцам судиться с американским правительством. Я был готов пройти тест на полиграфе, детекторе лжи. Обращался через своего адвоката к руководителям ФБР, ЦРУ, Минфина.
18 августа, наконец, пришло административное дело на нескольких десятках страниц: запечатанный конверт, внутри которого – перепечатки из некоторых газет, в частности Guardian. И было только две строчки: что я знаю доктора Адиба [на тот момент глава Центробанка Сирии Адиб Майялех] и некую госпожу, которую я никогда в жизни не видел и не слышал.
 – На какой стадии сейчас ваше взаимодействие с властями США?
– Я написал письмо Бараку Обаме как гаранту конституции, лауреату Нобелевской премии мира, чтобы он принял меня по двум вопросам. Первое – предстоящий матч за звание чемпиона мира с 10 по 30 ноября, я хотел как президент ФИДЕ его пригласить. И второе – поговорить о санкциях в отношении меня, почему я оказался в этих списках.
Если для доказательства моей правоты нужно гражданство США, то он же президент и может вне очереди его давать. Пусть он мне его даст, и я в суд пойду. Пусть американские судьи по американским законам на американской земле меня судят. Если признают, что я виновен, то пускай отправляют меня в тюрьму на 10, на 50 лет, я готов даже на электрический стул пойти.
– Вы готовы на смертную казнь?
– Да, если они признают меня виновным в том, что я подарил сирийским детям тысячу шахматных досок, провел шахматный турнир для детей из Алеппо и Дамаска. Если они посчитают, что я тем самым нанес урон Соединенным Штатам Америки, то я готов к самым суровым мерам наказания. Но если они признают меня невиновным, то я бы хотел, чтобы американский суд вынес решение против Минфина США.
Я прошу у Барака Обамы, чтобы он защитил мои права на территории США от произвола американских чиновников. Он же защищает права человека в Ираке, Афганистане, Иране, Сирии, так пусть он защитит мои права, если мне дадут американское гражданство. И пусть они дадут мне компенсацию!
– Пока, как я понимаю, вы получили только письмо от американских властей о разрешении на въезд во время чемпионата мира?
– Нет. Сейчас я получил письмо от посольства США прийти на интервью, и я считаю, если они запустили этот процесс, значит, что-то там тронулось. Они попросили меня ответить на вопрос, какие страны и в какой последовательности я посетил за последние 15 лет.
Учитывая, что я каждый год посещаю около 100 стран – наберется около полутора тысяч. Нужно не просто перечислить страны, но и предоставить копии паспортов и указать, когда я примерно там был. Сейчас у меня этим занимаются пять помощников. Что там 15 лет – я только за эту неделю пять стран посетил...
– Среди обвинений, которые муссируются в СМИ в связи с внесением вас в санкционный список, много разных пунктов. Это и торговля нефтью с запрещенным в России «Исламским государством», и связи с упомянутым вами Адибом Майялехом, говорят, что вы акционер банка «Русский финансовый альянс», где председатель совета директоров Мудалал Хури, ваш друг. Что правда, а что нет?
– Давайте две вещи разделим: что писали в газетах, и что прислали в административном деле, подписанном руководителем OFAC [Управление по контролю над иностранными активами казначейства США, подразделение министерства финансов]. В газетах писали, что я поддерживаю ИГИЛ. Но, если верить этому, то выходит логическое противоречие. С одной стороны, я поддерживаю президента Асада, а с другой стороны – ИГИЛ, который воюет против Асада.
– Так может, это такая хитрая конструкция, в которой какая-то часть сирийских властей торгует нефтью с исламистами, чтобы получить деньги на продолжение борьбы с другими исламистами?
– Много сейчас можно домысливать, но когда я получил административное дело, то там ничего подобного нет: ни про нефть, ни про ИГИЛ. А только одна строчка, что я знаю двух граждан Сирии, в том числе доктора Адиба, который, к слову, еще и гражданин Франции. Он регулярно туда ездит к жене и детям. Он в прошлом году выиграл суд против санкций: его активы были разморожены, все доллары и евро. Вот за связь с ними меня включили в санкционный список.
– И Мудалала Хури не упоминали?
– Там нет. Я дружу с Хури около 20 лет. Кстати, он является политическим иммигрантом. Его отец и он были членами запрещенной в Сирии коммунистической партии. Он невъездной в Сирию; я, когда туда ездил, привозил ему подарки: фисташки, сладости всякие. Я ответил на все вопросы американских властей: когда и где познакомился с доктором Хури, сколько раз встречался с доктором Адибом.
– То есть, ваши встречи были чисто формальными?
– Я в силу своей профессиональной деятельности встречаюсь со многими людьми. С Биллом Клинтоном встречался, например. Ну так что – если завтра Международный трибунал в Гааге приговорит его к чему-то, меня можно будет судить за связь с ним? Ясир Арафат был не просто в санкционных списках, он был террорист номер один в мире, а потом его принимали в Белом доме как лауреата Нобелевской премии мира. Все меняется.
Я как шахматист и как президент ФИДЕ не обращаю внимания на политические разборки. Если страна является членом ФИДЕ или членом ООН, я с этими людьми официально встречаюсь.
– Про банк РФА, где у вас, как сообщалось, больше 19% акций, писали, что он должен стать ФИДЕ-банком, спонсировать спортивные проекты. Это правда?
– Нет, у меня там было 10% два года назад, но я оттуда вышел. Я помогал этому банку. Банк не имел никаких счетов в Сирии, не имел счетов сирийских граждан, не провел ни одной трансакции с компаниями, работающими с Сирией.
Я ушел из банка, потому что много сейчас езжу, у меня слишком много дел. Банк слишком маленький. Просто мои друзья попросили поддержать этот банк, там работали земляки мои. Мы перечислили определенную сумму денег, на первоначальном этапе помогли, дальше я ушел.
– Вы знакомы практически со всеми лидерами, которых в западном мире, а точнее в США, принято называть bad guys – «плохими парнями». Вы встречались с Муаммаром Каддафи, вы давно знаете Башара Асада, еще Саддам Хусейн и т. д. Вы, когда общались с ними, чувствовали холодок, мурашки бежали по спине?
– С Каддафи меня подвигла встретиться госсекретарь США Кондолиза Райс – после того, как она посетила Ливию, обнималась и целовалась с ним. Также меня подвиг президент Франции Николя Саркози, Каддафи финансировал его предвыборную кампанию в размере 150 млн. евро. Я видел эти счета – Каддафи мне показывал их и говорил: «Ну как же так? Он был моим другом, а теперь бомбит меня?».
Третий, кто подвиг меня встретиться с Каддафи, – бывший премьер-министр Британии Тони Блэр: они же подписывали контракт на $10 млрд. на поставку вооружений. Наконец, в этом списке и Сильвио Берлускони, который целовал руки Каддафи. Я на это все посмотрел и подумал: если лидеры европейских стран встречаются с Каддафи, то почему я, простой шахматист, не могу приехать и провести чемпионат по шахматам в 2004 году?
Холодка я как буддист не чувствовал. Мы с ним беседовали о стихах, о реинкарнациях... Может, у Блэра или Берлускони был холодок при общении? Не знаю, спросите у них. Каддафи приглашал меня в свой родной город Сирт, принимал в палатке и жарил верблюда на костре.
С Саддамом Хусейном аналогичная ситуация: при встрече он мне показывал фотографии встреч с американскими президентами Джеральдом Фордом, Джимми Картером. США помогали ему оружием в борьбе с Ираном во время «Семилетней войны». Почему мне, простому шахматисту, не приехать? Я деньги не получал от них, только турниры проводил.
– Вы еще в 80-х годах, как вы говорили, познакомились с Башаром Асадом. Какое впечатление производил Асад? Вы бывали у него дома?
– Конечно, последний раз, когда я был в Сирии пару лет назад, мы с ним около двух-трех часов проговорили. Я был поражен: он сидел абсолютно спокойный.
– Он как-то изменился по сравнению с тем, каким он был в Лондоне в молодости?
– Нет, нисколько. Он ни похудел, ни потолстел, остался таким же интеллигентным, обаятельным. Он мне говорил: «Кирсан, что же такое? Раньше я для всех был молодым президентом-реформатором, либералом, демократом, иностранные лидеры приезжали и обнимались со мной. И вдруг в одночасье стал тираном, деспотом, диктатором, пожирателем людей».
А все почему? Потому что интересы у руководителей некоторых стран поменялись. Поэтому, если мне ориентироваться на политиков, то нужно сидеть дома, никуда не ездить и в шахматы не играть. Откуда я знаю, что завтра канцлера Германии Ангелу Меркель за политику в отношении мигрантов не посадят, скажем?
– Чувствуете ли вы нарастание международной напряженности? Иногда пишут и говорят чуть ли не про возможность Третьей мировой войны. Что, по вашему мнению, может стать триггером глобального вооруженного конфликта – и может ли вообще?
– Я, разумеется, это чувствую. Я, наверное, единственный человек, который так много путешествует и столько встречается с министрами, депутатами, лидерами различных стран. Мне трудно представить, чтобы все происходящее сейчас в мире было бы случайным.
Да, есть теория хаоса, но есть и теория управляемого хаоса. Зачем нужно было трогать Саддама Хусейна? Зачем нужно было трогать Ливию, Сирию, Йемен, Афганистан? Я был в этих странах и до конфликтов, и во время, и после конфликтов. Раньше я мог в Ливии вечером на велосипеде по городу кататься, а сейчас из дома невозможно выйти, страна разделена на три части. Для чего все это?
Если кому-то не нравился конкретный политик, если кто-то хотел провести свою экономическую линию – скажем, построить какой-то трубопровод, то дешевле было сесть с этим человеком за стол переговоров. За четыре года, как я где-то читал, в Сирию было направлено более 450 тыс. боевиков из 87 стран мира. Мне Башар Асад говорил, что на самом деле именно ему нужно дать Нобелевскую премию мира. Потому что именно он, как какой-то чистильщик, борется с боевиками со всего мира, стекающимися в его страну.
– Сирия может стать фитилем, который зажжет глобальный конфликт, – по аналогии с тем, как региональные конфликты вели к мировым войнам в 1914 и в 1939 году?
– Конечно. Я помню, как Асад мне говорил: «Кирсан, они не понимают, что Сирия – сосредоточение всех религий». Он хотел меня свозить – мы не успели – в буддийский храм, которому более двух тысяч лет, на севере Сирии. Там буддизм, ислам, христианство. И Башар Асад мне говорил, что если тронут Сирию, если пойдут внеполитические процессы, то тектонический сдвиг произойдет в мировой цивилизации. Уже сейчас более 100 вооруженных конфликтов идет на Земном шаре. Можно сказать, война идет по всему миру между злом и добром.
– А как бы вы охарактеризовали – в политическом смысле – что такое зло и добро в современном мире?
– Я перейду в биологическую плоскость. Все время кто-то с кем-то борется, есть два полюса. Как в бизнесе: один растущий бизнесмен пытается съесть другого. Я считаю, что экономика США почувствовала собственную силу, мощь, величие, что США могут экспортировать свою идеологию, взгляды. И идет борьба за рынок сбыта: тот же Трансатлантический союз, продвигаемый Соединенными Штатами, выгоден именно им, а не Европе. А Россия – огромная страна, одна шестая часть суши.
– То есть, Россия в данной логике – полюс добра?
– В свое время Рейган назвал СССР «империей зла». Но СССР давно нет, поэтому уймитесь, что ли, уже. А они все пытаются представить Россию злом, с которым надо бороться. Самое интересное, что здесь, в России, все думают ровно наоборот: что там, за границей, сосредоточение зла, а мы правы.
– И где же правда, по вашему мнению?
– Я думаю, что в этом споре права даже не Россия, а культура России, ее народ. А впрочем, и другие народы: я посещаю много стран, и могу сказать, что люди везде нормальные. Везде основой должны быть традиционные, исторические ценности.
Мне недавно мой племянник, который вернулся после учебы на Западе, говорил: «Дядя Кирсан, ты не понимаешь: в России нет демократии, обижают сторонников однополых браков…». А я ему сказал: «Представь, что мы с тобой приехали в Башанту [город в Калмыкии, официальное название – Городовиковск]. Ты нашего дядю Петю знаешь? А дядю Васю? Так вот, представь, что он пригласил нас на свадьбу с дядей Петей. Поехали?». Племянник мне говорит: «Дядя Кирсан, ты с ума сошел?».

Источник