– Разве президент МОК не должен интересоваться тем, что делают массы?
– А с чего вы решили, что я не интересуюсь? В Лозанне в конце апреля проводился забег на 20 км, и я в нем тоже участвовал. Правда, я не пробежал всей дистанции – чтобы у вас не сложилось ошибочного впечатления.
В мае я летал на острова Фиджи. Так вот, когда я выходил из резиденции президента, то увидел неподалеку поле для регби, на котором тренировалась команда. Я подошел, какое-то понаблюдал за игрой, спросил у спортсменов, как им играется. Тогда мне предложили поучаствовать самому.
– Томас Бах бежит по полю с регбийным мячом под мышкой...
– Нет-нет. Мне не дали даже пробить по воротам. Зато там есть такой элемент – коридор, когда при вбрасывании команда поднимает игрока, чтобы он смог поймать мяч в воздухе. Это доверили мне.
Сначала мне пришлось встать на колени, и я все стоял, а игроки толпились вокруг меня, звучали команды, но я не понимал ни слова. У меня уже заболели мышцы бедер. В какой-то момент до них дошло, что я не понимаю фиджи. Тогда один из них обратился ко мне по-английски: слушай, тебе тоже уже нужно прыгать! Я подпрыгнул, меня подняли, я поймал мяч и передал его дальше. Все получилось.
– 12 июня в столице Азербайджана Баку начались первые Европейские игры. Для вас это 17 радостных дней?
– Спорт и атлеты для меня – всегда праздник.
– Есть люди, которые смотрят на это совсем иначе. В азербайджанских тюрьмах сидят активисты и правозащитники, выступавшие с критикой Европейских игр.
– Организацией Европейских игр занимался не МОК, а Европейский олимпийский комитет. Но я не хочу казаться формалистом, и использовать это как отговорку. Когда кто-то из членов Организационного комитета отдает свой голос за тот или иной город, он тем самым не заявляет о своем согласии со всеми законами, действующими в стране. Это не вотум поддержки политической системы. А МОК – не мировое правительство.
– Однако часто он пытается им казаться. В преддверии ОИ-2008 в Пекине МОК не уставал повторять, что хочет внести свой вклад в увеличение открытости КНР.
– Нет, мы не стремимся производить такое впечатление. Мы хотим, чтобы наши Игры служили примером того, каким может быть открытое общество, в котором нет места дискриминации. Для нас важно, чтобы в Олимпийской деревне все атлеты общались друг с другом без предрассудков. И если это наведет людей в стране на соответствующие размышления, тем лучше.
Однако мы должны уважать законы и государственный суверенитет. С другой стороны, недавно Саудовская Аравия осторожно прощупывала возможность претендовать на проведение ОИ. Моя реакция сводилась к следующему: пока саудовские женщины не смогут заниматься спортом наравне с мужчинами, пока им запрещен проход на стадион даже в качестве зрителей, мы не будем рассматривать такую заявку.
– Вы облегчаете себе жизнь, ограничиваясь спортом. Почему бы вам не сказать: пока саудовские блогеры будут подвергаться бичеванию, Олимпиады стране не видать?
– Повторюсь: МОК – это спортивная организация. Мы не можем исправить то, на что не удалось повлиять поколениям дипломатов и целому ряду резолюций ООН.
– С 2014 года 6 параграф Олимпийской Хартии запрещает, в частности, дискриминацию по сексуальной ориентации. На зимние Игры 2022 года претендуют два города – Алма-Ата и Пекин. Если бы вы воспринимали собственную Хартию всерьез, вам пришлось бы отклонить обе заявки.
– Это еще почему?
– В Казахстане политики уже много лет призывают к принятию антигейского закона, аналогичного действующему в России. А в Китае есть клиники, где гомосексуалов «лечат» разрядами тока.
– Компетенция и возможности МОК ограничиваются Олимпийскими играми и тем, что непосредственно связано с их проведением. Мы можем лишь создавать стимулы для развития общества и самих стран, но не давать указания.
– Тогда поставим вопрос иначе: можете привести пример, когда МОК счел своим долгом вмешаться?
– Охотно. В Сочи имелись проблемы с выплатой зарплаты рабочим на стройках не самих олимпийских объектов, а прочей инфраструктуры. Мы вступились за них и обсудили ситуацию с российским оргкомитетом. В конечном итоге, рабочим доплатили $7 млн. А сегодня, прежде чем выбрать место для ОИ-2022, мы проводим переговоры с такими организациями, как Международное объединение профсоюзов и Комитет по защите журналистов. Два месяца назад я был в нью-йоркской штаб-квартире Human Rights Watch. Наконец, мы заказываем собственные отчеты о ситуации в Алма-Ате и Пекине.
– Это ошибочное впечатление, или Олимпиада становится все более привлекательной для диктатур и псевдодемократий, стремящихся улучшить свой имидж?
– Я часто сталкиваюсь с предрассудком, будто демократические страны больше не борются за проведение Игр. В таком случае я спрашиваю: какое определение вы даете демократии? Посмотрите хотя бы на список городов, в которых проводились или в ближайшее время будут проводиться летние Игры: Сидней, Афины, Пекин, Лондон, Рио-де-Жанейро, Токио…
– ... а в 2024 году - Доха.
– С чего вы решили?
– Катар рассматривает возможность бороться за это.
– Мы такой заявки не получали. В настоящий момент о своих намерениях заявили Бостон, Гамбург, Париж и Рим. Так что, как видите, ваш тезис оказывается весьма спорным.
– В будущем МОК разрешит принимающей стороне переносить отдельные виды спорта в другую страну – при отсутствии необходимых спортивных объектов. Благие намерения, но не более.
– А что вам не нравится?
– В Южной Корее, где пройдут очередные зимние Олимпийские игры, нет ледового желоба. МОК предложил провести соревнования по бобслею и санному спорту в Японии. Корейцы сказали: нет уж, мы лучше построим собственную трассу.
– Наша концепция реформ, «повестка 2020», в Пхёнчане работать не будет, поскольку там мы связаны условиями договоров. Но вы правы, мы действительно сделали корейцам такое предложение. Однако речь шла не о Японии, а о любой стране по их выбору. Корея отказалась, и мы не можем ее к этому принудить. Но я не скрываю своего сожаления.
– Почему вы не решились на более серьезное сокращение программы ОИ? Кто знает, какие дисциплины входят в современное пятиборье?
– Состав олимпийской программы – это как квадратура круга. Вы никогда не сможете угодить всем, или даже хотя бы всем немцам. Для меня есть два ключевых момента: универсальность и баланс между традицией и развитием. Нельзя отправлять в музей те виды спорта, которые дороги людям и связаны с историей Олимпиады, руководствуясь исключительно коммерческими соображениями. Однако «повестка 2020» обеспечит большую гибкость. Теперь принимающая страна может сама предложить один вид спорта, который ей хотелось бы включить в программу.
– Японцы любят бейсбол, поэтому в Токио в 2020 году будут играть в бейсбол. В 1992-2008 годах мы это уже проходили, однако гвоздем Олимпиады бейсбольные турниры не стали.
– Не торопитесь. Японцы в настоящий момент прорабатывают 25 идей. На Юношеских Олимпийских играх в Нанкине в прошлом году у нас была спортивная лаборатория, в рамках которой мы представили роликовые коньки, скейтборд в хафпайпе, ушу, скалолазание.
– Вы допускаете, что скейтборд станет олимпийской дисциплиной?
– Да.
– В Рио-де-Жанейро в программу включен гольф. Нельзя сказать, что это модный вид спорта среди молодежи.
– Решение было принято еще в 2009 году. И я думаю, что гольф действительно пользуется популярностью среди молодых людей. Возможно, не на всех континентах ситуация одинаковая, но это касается и многих других видов спорта.
– Вы знаете, в какую сумму обойдется поле для гольфа в Рио?
– Этого я не знаю. Но оно станет первым публичным в бразильской столице. До сих пор там были только частные поля.
– Налогоплательщикам оно будет стоить 20 млн. евро. И для его строительства будет уничтожена природоохранная зона. МОК не сделает никаких выводов?
– Я говорил с мэром Рио-де-Жанейро, и он сказал мне две вещи: в качестве компенсации за использование природоохранной зоны, в другом месте будут произведены лесонасаждения на площади, в 17 раз большей. А на самом поле будут высажены 625 тыс. саженцев всех пород, встречавшихся там и ранее. Запасы питьевой воды для орошения использоваться не будут. Это возобновляемая система. Я не гидротехник, но поле для гольфа не повлияет ни на количество, ни на качество водных запасов.
– В Пхёнчане ради трассы скоростного спуска вырубили 60 тыс. деревьев.
– Во-первых, мы предложили организационному комитету перенести трассу – но те, кто отвечает за такие решения, на это не пошли. Во-вторых, корейцы нас заверили, что все делается в полном соответствии с национальными законами и нормами.
– Одно дело закон, другое – здравый смысл.
– Пожалуйста, примите к сведению и первую часть моего ответа.
– После скандала вокруг подкупа при определении места проведения зимних ОИ-2002 Международный олимпийский комитет сумел повысить прозрачность своих решений. Что МОК удалось лучше, чем ФИФА?
– МОК и правда провел кардинальные реформы. В частности, были ограничены сроки полномочий членов исполнительного комитета и президента, максимальный возраст снизили до 70 лет. Кроме того, членам МОК запретили поездки в города, претендующие на принятие Игр.
– Президент ФИФА Йозеф Блаттер объявил об уходе в отставку. Что должно произойти, чтобы доверие к Международной федерации футбола восстановилось?
– Перед ФИФА стоят две задачи. Первая – полное расследование всех происшествий и проверка всех тяжких обвинений. Вторая – масштабные структурные реформы.
– Вы понимаете, почему МОК тоже испытывает репутационные проблемы?
– Я бы так не сказал. За то время, что я занимаю эту должность, я встречался с более чем 120 главами государств и правительств. Я вижу повсюду большой интерес, а кое-где и большую симпатию. МОК имеет официальный статус наблюдателя при ООН. Кроме того, ни одна фирма или телекомпания не стали бы заключать с нами договора до 2032 года, если бы их менеджмент не доверял МОК. Напротив, такие долгосрочные и серьезные финансовые отношения – это, вероятно, самое явно доказательство доверия, какое только может быть.
– В Граубюндене, Кракове, Стокгольме и Мюнхене инициатива о борьбе за право принять зимние Игры 2022 года разбилась о сопротивление жителей. Осенью в Гамбурге пройдет референдум о том, следует ли городу претендовать на летние Игры 2024 года. Не боитесь, что гамбуржцы скажут «нет»?
– Я не эксперт по общественному мнению, но, судя по тому, что мне известно, в Гамбурге большинство такую инициативу поддерживает. В Граубюндене и Мюнхене недостаточно активно велась разъяснительная работа, в результате чего референдумы там дали отрицательный результат. Так, до людей не удалось донести, что организатор мог рассчитывать на $880 млн. от МОК.
– Вероятно, в 2024 году в Германии будет проходить Чемпионат Европы по футболу. Это не станет проблемой?
– Нет. Германия – экономически сильная, влюбленная в спорт страна – может потянуть и то, и другое.
– Вот уже больше 30 лет вы являетесь спортивным функционером. Вы были вице-президентом МОК, когда Лейпциг не смог добиться права принять Олимпиаду. Будучи председателем Немецкого олимпийского спортивного союза, вы тщетно пытались привезти ОИ в Мюнхен. Сегодня вы возглавляете МОК, а Гамбург, вероятно, войдет в число городов-претендентов. Ваша карьера была бы незавершенной без Игр в Германии?
– (молчит)
– Вы так ничего и не скажете?
– При всем нейтралитете, который я обязан сохранять в силу своей должности, Олимпийские игры в Германии меня бы очень порадовали.

Источник