В хороших отношениях Фишер был и с экс-президентом ФИДЕ Кирсаном Илюмжиновым. Встречу с одиннадцатым чемпионом мира Илюмжинов считает одной из самых значимых в своей жизни.– В вашем интервью в ранге президента ФИДЕ вы мне сказали, что хотели бы встретиться с Фишером, а я рассказал вам, что он не намерен встречаться «с советскими», пока ему не отдадут долг за пиратски изданную книгу. Вы спросили: «А каков долг?» Узнав, что, по мнению Фишера, ему должны 100 тысяч долларов, отреагировали мгновенно: «Ну так я отдам ему долг от имени СССР!» И попросили написать об этом в «Спорт-Экспресс»...
– Газетную вырезку переслали Лилиенталю, а тот показал ее Фишеру... Да, да! «Спорт-Экспресс» сыграл важную роль в том, что моя встреча с Фишером состоялась! Буквально через пару недель после того интервью мы с Фишером сидели на квартире у Лилиенталя, пили водку, закусывали ее калмыцкой черной икрой, и Бобби со слезами на глазах говорил: «Всю жизнь меня обманывали, и вот теперь впервые вернули то, что мне должны!».
Никогда не забыть, как он провожал меня в аэропорту Будапешта – в бейсболке и с авоськой, из которой торчали небрежно завернутые пачки долларов. Такой трогательно нескладный... Гений шахмат. Гений человечества. Таких у нас в России называют «не от мира сего».
Восхищение Кирсана Николаевича американским гроссмейстером понятно. Что было бы с шахматами, не появись в них Бобби? К 1972 году мир уже более двух десятилетий наблюдал за победами гроссмейстеров из СССР, и миру это успело изрядно надоесть. Без Фишера интерес к игре мог бы упасть до нуля. Требования американца улучшить условия проведения соревнований, в частности оградить шахматистов от шума зрительного зала и вспышек фото- и видеокамер, тогда казались чудачеством, сейчас – необходимостью. До 1972-го призовой фонд матча на первенство мира не превышал 10 тысяч долларов, Фишер же заявил, что лучшие шахматисты должны зарабатывать не меньше лучших боксеров, а он сам – не меньше Мохаммеда Али.
В итоге в Рейкьявике на кону была уже четверть миллиона. Не случайно Гарри Каспаров, назвал как-то Фишера «революционером, чья революция еще не закончилась».
Сам Бобби также ставил себя выше всех в шахматной иерархии: «Играй я с Богом, была бы ничья. Впрочем, не знаю, как бы Бог ответил на мой ход 1. e2-e4. На этот вопрос ответ, возможно, уже получен.
Источник
