Сотрудник местного КГБ, отец вашего одноклассника, рассказал сыну о грозящей вам опасности. Молодой человек позвонил вам в Москву и предупредил о том, что в ближайшие дни вас могут арестовать. И тогда вы, якобы, приняли дерзкое решение бежать от всесильного КГБ. Купили билет до Душанбе, а там тогда жили ваши родственники. Они помогли вам укрыться в горной пещере рядом с кишлаком.
В это время в Москве ваши друзья пытались уладить недоразумение.  В пещере вы провели несколько дней. И вот однажды вечером с горы спустился старец, одетый в арабский бурнус. Старец сказал вам: «Возвращайся в Москву и ничего не бойся, твой путь предначертан свыше. У тебя есть предназначение». И вы вернулись в Москву. А там вас ждала открытая дорога к удивительной карьере.
– Ну, насчет рассказанной вами истории – даже не знаю, кто это придумал и зачем (смеется). Нет. Все было совсем не так. Никуда я из Москвы не бежал. Ни в каких горах Памира я от КГБ не прятался. Скрываться в пещере от проблем – точно не про меня. Никогда я не прятался в сложных ситуациях, не пускал ситуацию на самотек. Наоборот – в самые сложные моменты, а было их немало, я прилагал серьезные усилия, чтобы переломить ситуацию в свою пользу. Я по натуре боец.
Я убежден, что каждый должен уметь бороться за свое будущее. Надо изо всех сил пытаться отстоять себя и свое право на достойное место в этой жизни. Меня действительно арестовывал КГБ, когда я учился в МГИМО. По ложному доносу. Мне довольно рано довелось оказаться под давлением обстоятельств, да еще каких! В 1988 году всемогущий Комитет государственной безопасности СССР обвинил меня, студента пятого курса МГИМО, в шпионаже в пользу одной из иностранных разведок. В довесок мне пытались вменить контрабанду и запрещенные гражданам валютные операции – по тем временам такой букет обвинений вполне мог обернуться «высшей мерой социальной защиты», то есть расстрелом.
Сейчас я могу позволить себе описывать тот случай, как забавную байку: это ж надо было додуматься объявить меня не то иранским, не то афганским шпионом (у меня были хорошие отношения с сыном Бабрака Кармаля, незадолго до того возглавлявшего Революционный совет Афганистана). Но тогда мне было не до смеха. Несмотря на то, что я был невиновен и верил, что все, в конце концов, разъяснится, понимал, что проблем не избежать.
Меня сразу же исключили из партии, а заодно отчислили с пятого курса МГИМО. Это означало не только, что пять лет упорных занятий пошли псу под хвост. Черная метка подозреваемого в измене Родине должна была остаться на моей репутации на всю жизнь, отрезая любую возможность заниматься хоть сколько-нибудь интересным делом.
Но в первое время давило даже не осознание висящей надо мной расстрельной статьи, не крах планов и перспектив. Меня подкосило предательство тех, кого я считал друзьями. Именно по доносу одного из них КГБ завел на меня дело. Были и другие, дававшие буквально высосанные из пальца свидетельские показания. И третьи, которые еще недавно чуть не клялись мне в вечном братстве, – завидев меня, они бежали, как от чумы.
Следователь госбезопасности вел мое дело, как опытный психолог: несколько дней в камере – потом пойди, погуляй, а там – снова вызов и снова камера. После очередной отсидки меня вновь привели в кабинет следователя. Дело разваливалось, это было ясно, и тон следователя несколько изменился. Он уже не требовал от меня признаться во всех тяжких.
В этот раз он сочувственно говорил, что парень-то я неплохой, просто попал под раздачу. Посетовал, что в МГИМО поторопились с моим отчислением, да и с исключением из партии тоже – но что сделано, то сделано, назад не вернешь. Если только…
И тут он предложил мне «легкий выход». Всего одна подпись на документе о сотрудничестве, и все мои проблемы решаются как по волшебству.
Мой отказ следователя явно не обрадовал, но спорить он не стал. Бросил только на прощание что-то вроде: «Ну, ничего, сам придешь. И скоро». Он знал, о чем говорил. То, что провокация провалилась, что я сумел доказать свою невиновность, еще не означало, что идеолого-бюрократическая система, опутавшая страну, признает свои ошибки и восстановит статус-кво.
Действительно, мне впоследствии пришлось долго обивать пороги высоких кабинетов, доказывая свою правоту, прежде, чем удалось восстановиться в институте и закончить учебу. Но в СССР уже вовсю бушевала перестройка, пресловутая система трещала по швам. Вероятно, случись эта история лет на десять раньше, финал у нее был бы не столь хороший.
К чему я рассказал о ней? Думаю, что и десятилетием раньше, зная, что моя борьба будет обречена на провал, я повел бы себя так же. Можно восстановиться на учебе, можно поправить карьеру – честь уже не восстановишь. Я никогда не смог бы стать тем, кем стал, выбрав другой путь.
«Бороться и искать. Найти и не сдаваться» – строчка из стихотворения «Уллис» английского поэта Альфреда Теннисона, известная у нас, благодаря писателю Вениамину Каверину, вставившего ее в роман «Два капитана». Я считаю, что это и мой девиз.  
Именно поэтому, оказавшись на свободе, я начал тут же начал яростную борьбу за свое будущее. Я написал письмо Президенту СССР Михаилу Горбачеву. Я смог попасть на прием к заместителю руководителя КГБ СССР. Я подал в суд на КГБ, на руководство СССР. Мне мои друзья и знакомые говорили, что я сошел с ума, как можно тягаться с такими могучими структурами. Это все равно, что плевать в лицо урагану. Никто не верил, что я могу с честью выйти из той сложной эпопеи, но я смог ее завершить победой. Я сражался, и, вопреки всему, победил.
Возьмем другую историю. Когда я пришел в ФИДЕ, эта организация была на грани краха. Я оказался, как Президент ФИДЕ, тогда в такой же ситуации, как Президент США Рузвельт, в период великой депрессии, пришедший к власти и сказавший – «если я буду плохим президентом, я буду последним президентом». Как вы знаете, я не стал последним президентом ФИДЕ, а это значит, что я неплохо поработал.
Труд – вот единственная причина моих успехов. Повторяю, особенно для людей молодых, что рассчитывать на помощь сверхъестественных сил, на то, что мистический старец спустится с горы и решит все твои проблемы неправильно. Нельзя быть пассивным персонажем, который ждет чего-то от судьбы, не прилагая усилий для того, чтобы добиться успеха. Рассчитывать можно только на себя, на свою активность, на свою волю, на способность биться до конца и на своих близких. Все остальное от лукавого.
– Так вы не были в горах Памира?
– Почему? Был. 
– Так все-таки что-то необычное, мистическое связанное с Памиром в вашей жизни происходило?
– Я действительно несколько раз посещал Таджикистан, еще будучи студентом МГИМО. Там у меня жили родственники, и там у меня и по сей день много друзей. Но главные причины моих посещений этой прекрасной и любимой мною земли были абсолютно прозаическими. Во-первых, бизнес. Я со своими друзьями тогда организовал очень выгодную торговлю товарами из Таджикистана в Москве. Мы продавали ткани и ковры. А вторая причина была в том, что рассматривалась возможность того, что я, возможно, буду направлен по распределению в Таджикистан и стану там работать в министерстве внешней торговли.
В одну из поездок я даже стал одним из организаторов и участников слета колдунов и магов, который мы провели в горах Памира. Мои родственники помогли мне в организации этого мероприятия. Во время этого слета я познакомился со многими известными экстрасенсами, с Джуной Давиташвили, например.
Слет проходил в удивительно прекрасном месте. Мы жили в палатках, а по вечерам вели разговоры у костра. Там царила невероятная обстановка. Там действительно в один из вечеров у костра ко мне подсел старец таджик и попросил моих друзей перевести мне то, что он хочет мне сказать. Дедушка таджик сказал мне, что я не должен заниматься магическими практиками. Потому что я так растрачиваю зря свою энергию.
«Не пытайся лечить людей, не гадай людям, не рассказывай людям об их будущем, хотя ты вполне можешь это делать. Ты будешь лечить, и люди станут быстро излечиваться от болезней, но твое здоровье быстро придет в упадок, и смерть заберет твою душу, ибо ты идешь против того что тебе предначертано», – так сказал мне старец.
Самое удивительное, что через несколько месяцев после этого разговора я стал народным депутатом РСФСР, а потом и первым президентом Республики Калмыкия, а позже и президентом ФИДЕ.
Я запомнил на всю жизнь – разумней держаться подальше от всяких магических практик. А вместо этого лучше осваивать шахматы. Это необходимо чтобы делать в жизни правильные и результативные ходы. Шахматы – это лучшая в мире игра, которая ближе всего к нашей жизни. Она учит решать проблемы и ставить проблемы перед противником. Шахматы учат умению правильно оценивать сложившуюся в жизни позицию и находить правильные ходы.
– Последний вопрос, Кирсан Николаевич. Вы как-то рассказывали, что из десяти предсказаний сделанных вам бабушкой Вангой – восемь уже сбылись. С чем связаны девятое и десятое предсказания?
– Нельзя говорить. Разговоры о будущем для меня табу.
– Спасибо Кирсан Николаевич за то, что вы нашли время для нашей беседы.

 Пюрвя Мендяев, Элиста